Война ранит психику каждого, а особенно тех, у кого она только формируется. Как вырастить ментально здорового ребенка в условиях военного положения и минимизировать риск психотравмы на всю жизнь, "Апостроф" узнавал у практического психолога Виктории РАТЕЕВОЙ, которая специализируется, в частности, и на работе с детьми.
Ребенок плачет? Успокойте себя
Дети воспринимают события в разы острее взрослых. Они громче смеются, но и громче плачут. И то, как взрослый реагирует на войну, следует умножить как минимум вдвое — учитывая возраст, психика еще не сформирована, а значит - чувствительна.
"Дети — это самая уязвимая категория в обществе. В силу своего возраста они достаточно остро воспринимают меняющиеся события, становятся опасными, и полностью меняют окружающую среду и вызывают резкую динамику психоэмоциональных связей со взрослыми. Ребенок не только переживает потерю, разлуку с отцом. Ребенок должен выйти из своего привычного состояния, уехать из своей комнаты, из своей кровати, не всегда может взять с собой игрушки, которые очень важны для него. Если взрослый человек более или менее психически это может воспринимать, то для детей это слишком острое эмоциональное событие", – говорит Ратеева.
Прежде всего, все зависит от взрослых, которые рядом. Если мама, папа и другие ближайшие взрослые в состоянии с собой совладеть — с психикой ребенка все тоже будет в норме. Ребенок очень чувствителен к эмоциям родителей и считывает грусть, тревогу, страх от своих ближайших значимых людей.
"В первую очередь для ребенка важно состояние, в котором говорит мама или папа к своему ребенку. Если у мамы не паника, не истерика, он не вырывает себе на голове волосы, а может подобрать слова, спокойно поговорить, эмоционально стабильна, то и ребенок имеет право на свои чувства. Если взрослый сам не стабилен, то это для ребенка очень травматично", — говорит Виктория Ратеева.
"Если моя дочурка плачет или нервничает, я прежде всего проверяю, в каком состоянии я сама, — говорит Юлия, мама 6-летней Камиллы. — Я знаю, что она всегда отражает мое собственное состояние. Даже если гремит, и мы сидим в коридоре — но если я спокойна, то и она спокойна".
Вместе с дочерью они из Киева выехали в Братиславу через неделю после начала войны и попытки применения правил "двух стен". Юлия рассказывала, что прошла все стадии психической травмы – от отрицания и истерик до депрессии и принятия. Дочь все это время была совершенно на ее волне.
"Я пыталась быть с ней честной. Говорила, что да, опасность существует. Но пока я рядом - я сделаю все, чтобы ее защитить. Ее это успокаивало", - делится молодая мама.
"Когда меня спрашивают, стоит ли говорить с детьми об опасности войны, я думаю, что да, потому что сама тема войны постоянно сегодня присутствует в информационном пространстве, и ребенок всех возрастов сто процентов с этим столкнется. Для ребенка в любом возрасте очень важно чувствовать именно безопасность. Родители должны говорить — я о тебе забочусь, я буду рядом, мне тоже может быть страшно и я тоже не понимаю, что происходит, но я буду выполнять все обязанности, я тебя люблю. Честно и доступно", – говорит психолог.
Но не нужно рассказывать ребенку то, чего он не спрашивает. Слишком много информации пугает ребенка — так же, как и ее нехватка приводит к разным детским фантазиям — известно, что они могут быть весьма бурными в раннем возрасте. К тому же - страшнее реальности.
"С одной стороны, дети испытывают именно реальную тревогу - страх, отчаяние, очень воспринимают то, что происходит с близким окружением. А с другой - дополняют ее своими фантазиями", - говорит Ратаева.
Обратно в детство
Война – это не просто стрессовая ситуация. Это беспрецедентно травматическое событие, которое не каждому поколению детей приходится переживать.
"Если ребенок является участником военных конфликтов, он будет переживать сильный стресс. Эти события необратимы, и их трудно осознавать именно ребенку. Если переезжают — это изменение еще и привычного окружения. Нет бабушки, ближайших друзей, у родителей неопределенность будущего, работу многие потеряли", – объясняет психолог.
Это может привести к непредсказуемым последствиям – например, ребенок в младшем школьном возрасте начинает ходить под себя или сосать палец, вроде 2-летнего малыша. То есть происходит регрессия. Также дети начинают болеть, плохо спать и даже ходить во сне.
Еще у малыша может испортиться поведение. Всегда хороший и послушный мальчик или девочка может превратиться в плаксу и агрессора. Обычно это случается в ситуации, когда родители слишком сконцентрированы на своем неопределенном будущем. Ребенок подсознательно чувствует себя ненужным и начинает привлекать внимание демонстрационным способом.
"Это так у ребенка работает психика, — комментирует ситуацию Виктория Ратеева. — Бывает, мама начинает бить ребенка. Выходит так, что мама не справляется, ребенок не справляется — и еще больше ребенок чувствует себя обесцененным и ненужным. Такого делать нельзя. С детьми нужно говорить".
Французский психоаналитик Франсуаза Дольто считала, что с детьми о войне нужно говорить. Если дети спрашивают, погибнем ли — честно отвечать, что такое может случиться. Потому что еще большая опасность для ребенка остаться в пустоте, в неизвестности.
Нужны простые правила
Война заставляет всех взрослеть, и это не является нормальным или естественным — это только залог выживания. Малыши, которые до войны ходили в первый класс, должны вместо школьного портфеля тянуть свой тревожный рюкзак, условно говоря - в одной руке держать ладонь меньшей сестренки, а в другой - своего любимого кота.
"Страх потери контроля, с которым каждый сегодня сталкивается, на сегодняшний день опасен. Ребенку нужны определенные правила. Как вести себя, когда сирена, когда свет выключили. Надо бежать — ты берешь этот тяжелый рюкзак и никто его не будет нести за тебя. Тебе будет тяжело, будут натирать ножки, будет жарко и неудобно. Ребенок стоит плачет, но понемногу собирает себя в кучу и идет", — говорит психолог.
Важно этот разговор начинать заранее, например, перед завтраком. Сказать, что переживаем сейчас сложный опыт. Но мы сможем с этим справиться вместе. И, конечно, спросить мнение ребенка.
Не все будут иметь посттравматический синдром. Но поскольку у ребенка нет того опыта, что есть у взрослого, то и ответственность за состояние ребенка и последствия этого состояния лежит прежде всего на том взрослом, который в эти моменты находится рядом.
"В психотерапии есть такое понятие, как контейнер. Как взрослый может сконтейнировать всю ту агрессию ребенка, тот плач, как взрослый это все может выдержать, хотя это крайне тяжело", — говорит психолог.
Другое дело, если ребенку пришлось видеть раненых, умерших, утрату близких, пытки или массовую гибель людей. Бывает, что ребенок и сам, не дай Бог, ранен. В таком случае, можно говорить о достаточно мощной психической травме.
"Неизвестно, как теперь воспринимать мир, - говорит Виктория Ратеева. - Но есть психологи, арт-терапия, игровые методы работы. Важно, чтобы детям была своевременно предоставлена психосоциальная поддержка, чтобы дети могли дальше социализироваться".
Путин - х*йло, рашисты must die
Дети отражают у взрослых не только страх, тревогу или покой, но и ненависть к агрессору. По крайней мере, уже в раннем возрасте ребенок прекрасно понимает, кто виноват в том, что приходится ночевать в метро, ехать куда глаза глядят и расставаться с родными.
"А Путин нас здесь не найдет?" — спрашивает трехлетний Антон свою маму, которая вывозит малыша в Польшу.
Дети рисуют Путина и рашистов и уничтожают эти рисунки, играют в игры, в которых они убивают российских агрессоров и главное, по мнению психолога, показать ребенку, что мы имеем право на ненависть и справедливый гнев в сторону оккупанта, но не должны быть такими, как они.
"Не надо убивать всех россиян — мы люди и должны удерживать человеческую позицию. Видим, что даже наши военные не насилуют их и не вырывают из ушей серьги, как это делают они. Почему так происходит? Психика человека регрессирует и становится архетипичной. Человек превращается в животное. А как животное себя ведет? Инстинктивно. Я не хочу стать животным", - говорит Виктория Ратеева.
Главное сегодня – выжить, защитить ребенка и дать ему максимум любви и заботы. Быть рядом и вместе преодолеть этот невероятно трудный период с наименьшими потерями — во всех смыслах.
